НАДЗОРКА
Как везли меня, я не помню. Вероятно потому, что мне был сделан укол аминазином,из-за чего я крепко заснул.
Проснулся я в надзорной палате четвертого отделения психиатрической больницы имени П.П.Кащенко, которая находится далеко за городом: Ленинградская область,Гатчинский район, село Никольское (примерно в 16 километрах южнее города Гатчины).
Я сперва не мог понять, где я нахожусь и мне казалось, что все это происходит во сне.
Смутно помню, что сперва я был привязан к койке, но так как вел себя спокойно, меня скоро отвязали.
В больницу я поступил в следующем состоянии:
1.Я практически не мог ходить. Передвигался я с большим трудом вдоль стенки, у меня также была нарушена координация движений.
2.Мой голос был изменен (это по-научному называется дизартрия). У меня была странная дикция, как у дурака.
3.Голова была какая-то "дурная"- было странное чувство тяжести и дискомфорта.
4.Кардиограмма показала, что у меня миокардиодистрофия.
5.Я оброс бородой и находился в состоянии сильного физического истощения.
Впрочем, бороду и усы мне скоро сбрили.
Первые дни пребывания в больнице я помню довольно смутно.
Впоследствии, много времени спустя, один пациент вспоминал, то помнит меня в то время: я был с бородой, похож на какого-то писателя, он помнил, как меня водили в туалет...
В палате было очень шумно, заснуть было практически невозможно, стоял жуткий гвалт.
Недалеко от меня лежал молодой тощий лопоухий парень, которого звали Женя Ильюшкин.
Судя по внешности, он был слабоумным.
Женя периодически кричал: "отпустите меня домой" и бился в истерике, за что
его постоянно привязывали.
Другому пациенту, пожилому мужчине, по национальности буряту, Владимиру Ильичу Шобанову (впоследствии я узнал, что у него прозвище "Ленин") каждый день ставили капельницы и просили глухонемого пациента по прозвищу Няма подежурить у них. Кто-то в шутку называл Владимира Ильича потомком Чингизхана.
Он периодически все время почему- то рычал...
Санитар прикалывался над ним и говорил :"вынь х… изо рта".
Я думал, что это у него такое психическое заболевание, однако позднее я узнал, что это побочный эффект лекарства галоперидол.
Впоследствии у одной медсестры я спросил: "а правда ли, что под воздействием галоперидола люди рычат?".
"Еще как рычат!"- весело ответила мне она...
По палате ходил взад-вперед и пританцовывал молодой олигофрен Сергей Рудаков, похожий на китайца. Он страдал энурезом (недержанием мочи).
Почти каждое утро он просыпался мокрый и санитары вели его голышом в ванну переодеваться.
Пациенты обращали внимание на слишком большой размер его "мужского достоинства". 
Мне казалось, что я попал в ад.
Сперва мне казалось, что так в жизни быть не может и мне снится какой-то страшный сон. Я пытался проснуться в надежде снова оказаться дома, лежащим на диване. Только спустя какое-то время я полностью осознал, что это не сон, а страшная реальность и я нахожусь в дурдоме. Я не мог понять, по каким показателям я попал в психиатрическую больницу!
Рядом со входом в палату лежал пожилой мужчина, он с трудом двигался и ходил, опираясь о стенку.
Звали его Слава Смирнов.
Впоследствии я узнал, что он перенес инсульт.
Ко мне подошел молодой парень, которого звали Андрей. Он сказал мне, что слышал, что я раньше занимался радиоэлектроникой и разбираюсь в приемниках. Я ответил, что это было давно, а последнее время я работал водителем автобуса.
28 сентября мне сделали энцефалограмму.
Впоследствии я ознакомился с ее заключением:
"ЭЭГ нарушено по органическому типу, энергетика мозга значительно снижена ,ведущая частота 6-7 в секунду, вместо нормативной 10 в секунду. В медибазальных отделах лобной, височной долей левого полушария локализирован источник паранхизмальной активности неясного генеза. Необходима дополнительная диагностика.".
Меня осмотрел психолог, полная женщина. Она давала мне разные тесты, задавала вопросы. После осмотра она сказала: "мне жаль, что вы оказались в этой больнице".
5 октября меня отвели в ординаторскую. Меня осмотрел профессор-консультант Виктор Ксенофонтович Смирнов.
Профессор был чем-то раздражен, видимо был в плохом настроении. Я попросил его выписать меня из больницы.
"А какой выписке может идти речь, если вы не умеете ходить и у вас голос как у наркомана?"- сухо ответил мне профессор.
Он попросил меня перечислить названия месяцев в обратном порядке, что я легко сделал.
Моим лечащим врачом был молодой худощавый мужчина в очках, которого звали Евгений Евгеньевич Ершов. Я помню, что я постоянно просил его выписать меня.
После беседы с профессором я спросил его: "а что будет дальше"?.
"Дальше будет конференция"- ответил мне Евгений Евгеньевич.
"И меня выпишут?"- спросил я.
"Не выпишут, но вы узнаете что-нибудь новое"- ответил мне Ершов.
Однажды ко мне подошла медсестра Ольга Александровна и сказала мне: "Пойдем, я переведу тебя в другую палату."
Я спросил ее: "Зачем менять палату на палату?".
"Там более спокойно, меньше народу, тебе понравится"- ответила мне Ольга Александровна.
Так я оказался в палате номер два.
ПАЛАТА НОМЕР ДВА
Я с удивлением обнаружил, что над моей койкой весит картинка, на которой была изображена женщина со скрещенными ногами и сверху надпись Renecanse ,что значит "Возрождение".Как будто кто специально для меня повесил эту картинку...
Впоследствии много времени спустя психотерапевт Виктор Александрович, которому я рассказал про картинку, спросил меня: "может это были галлюцинации?"
Однако это не было галлюцинацией-эту картинку повесил на стенку парень Владимир Ч., который впоследствии стал моим другом.
Позже я эту картинку никогда больше в больнице не видел.
В палате было двенадцать человек, слева от меня лежал пожилой мужчина Виктор по прозвищу Баба-яга. Впрочем, сходство действительно было поразительное-ну вылитый!
Он постоянно что-то шептал по ночам. Однажды я разобрал слова: "Отрезать голову как собаке" и мне стало страшновато, однако впоследствии я узнал что Виктор- совершенно безобидный человек. Он мне рассказал, что жил раньше в Петроградском районе Санкт-Петербурга, работал сапожником, что у него двое детей и в больницу его якобы упрятала бывшая жена. Одно время был в заключении, на груди у него был выколото изображение Ленина.
На шее он постоянно носил полотенце (наверное, чтобы не украли).
"Что ты такое набедокурил, что здесь оказался?"- спросил меня Виктор.
Я и сам этого не знал.
Соседом справа был мужчина лет пятидесяти, с виду совершенно нормальный. Звали его Владимир К. У него я заметил единственную странность-он считал, что больница имени Кащенко находится в двух остановках от метро Московская. Он читал книжку Жюль Верна "Таинственный остров" и постоянно общался со своим другим соседом Николаем С., бывшим военным (майором), у которого почему-то все время тряслась рука.
Впоследствии я узнал что это тремор- побочное действие галоперидола.
В палате также лежали:
1.Глухонемой по прозвищу Няма. Высокий, тощий, на вид ему лет сорок, носит усы, на голове плешь. Одна из самых загадочных личностей, из тех, которых я повстречал в дурдоме.
Он не разговаривает, только мычит, при этом активно жестикулируя.
Любит временами вытягивать вперед зачем-то нижнюю губу, а также хитро ухмыляться.
Никто не знает как его зовут, сколько ему лет, откуда он родом. Его подобрали где-то на улице и он находится в больнице с 1992 года.
В медицинской карте у него так и написано - "Неизвестный".
Страдает клептоманией (непреодолимым стремлением к воровству). Может украсть все, что угодно-ручку, газету или любую безделушку.
Очень хитрый.
Выслуживается перед персоналом-стоит во время приема лекарств и указывает медсестре на того, кто их не принимает (прячет за щеку, а потом выплевывает).
Временами "стучит" персоналу на того, кто закурил в палате или делает другие непозволительные вещи.
Персонал за это подкармливает его и снабжает сигаретами.
Любит играть в домино, ребята говорили мне, что он хорошо играет.
Многие были уверены, что на самом деле Няма слышит, только придуривается.
Впоследствии мне ребята рассказали, что они проверяли и на самом деле он не слышит. Когда он смотрел телевизор, кто-то подошел сзади и со всей силой ударил тапками у него над головой.
Ни один мускул у него не шелохнулся.
Впоследствии я повторил этот эксперимент-результат был тот же, он даже не повернул голову.
Говорили, что Няма, вероятно, умеет читать по губам или чувствует какие-то вибрации.
Я не видел, чтобы он хотя бы раз опоздал на прием пищи, хотя команду персонала или звук машины, которая развозит еду, он слышать не мог...
Няма любил листать эротические журналы, иногда держал в руках книгу и делал вид, что читает, но однажды я заметил, что он держит книгу задом наперед...
Рассказывали, что однажды он даже ходил с плеером, для прикола наверное...
С молодым парнем Алексеем из нашей палаты Няма постоянно играючи боролся и периодически хлопал его по заднице и Аркадий шутил над ним, говоря, что Няме нужен резиновый мальчик...
Ребята также говорили, что Няма такой тощий, потому что "дрочит, как ондатра"...
2.Дмитрий Кривошеев- молодой человек 35 лет, он все время был в наушниках и слушал музыку.
Впоследствии он рассказал мне, что раньше он был лидером рок группы "Кавардак", потом попал в больницу имени Скворцова- Степанова, пока он там лежал, умерли его родители.
Его тетя написала заявление в суд и его признали недееспособным. В больнице имени Кащенко находится с 1996 года, его не выписывают, так как у него нет опекуна.
Из его разговора с друзьями я узнал, что врачи решили ему вернуть дееспособность и он должен был пройти экспертизу в шестой психиатрической больнице. Тогда я не подозревал, что в будущем это коснется и меня.
Дмитрий казался мне совершенно нормальным человеком.
3.Соседа Дмитрия звали Игорь- он был мой земляк из города Пушкина. Он рассказывал, что раньше работал парикмахером, одно время учился в Московской духовной семинарии в городе Пушкино под Москвой. У него была гитара, на которой он хорошо играл.
Он рассказывал, что просил родителей привезти ему концертную гитару, а они привезли ему гитару с трещиной. Игорь говорил, что этой гитарой его бил отец по голове, когда он приходил домой пьяный.
Впоследствии родители привезли ему футболку, на которой было написано "Московская духовная семинария" и ему дали прозвище "батюшка".
Позже я узнал, что он находился на принудке( т.е. на принудительном лечении по решению суда).
4.Абрамов (имени не знаю)- странный пациент, полный мужчина среднего роста, на вид ему было 45 лет, он почти все время спал, но регулярно вставал на завтрак, обед и ужин!
Зато на прием лекарств его постоянно орали, прибегал Николай Левицкий, который помогал персоналу и давал ему тумаков.
У Абрамова была амнезия и периодически он нес какой-то бред, все время говорил пациентам и персоналу, что ему в одиннадцать часов надо быть на работе.
Утверждал, что когда его везли на машине скорой помощи, санитары отобрали у него тридцать тысяч рублей и мобильный телефон.
Игорь говорил про него, что он работал парикмахером, но никогда не видел такого странного черепа, по форме он похож на фрукт авокадо. Абрамову дали прозвище "гуманоид".
5.Вася В.-черноволосый молодой человек невысокого роста, на вид ему было немного более 30 лет, по национальности-цыган, по его словам он раньше занимался боксом. У него периодически были галлюцинации, во время которых он с выпученными глазами разговаривал с какой-то женщиной, проклинал ее, называя "педерасткой" и ругался то на цыганском, то на русском языке, то молился и крестился, то наоборот говорил богохульные вещи. Впоследствии я узнал, что в больнице он находится более 10 раз, его сдает туда мать.
6.Алексей - очень живой молодой человек 24 лет, невысокого роста, он говорил почти все время про футбол или рассказывал всякие небылицы.
У него было прозвище Хохочун.
Ребята удивлялись,откуда у него столько энергии.
На спинке его кровати висела красная футболка с надписью на английском и Алексей уверял, что эту футболку ему подарили на одном футбольном матче.
Он рассказывал также, то его папа якобы живет в Великобритании и служит в местных вооруженных силах.
7.Этого пациента я помню чисто визуально-пожилой, слегка горбатый мужчина, вскоре его перевели в другую палату, а на его место положили Александра К. - рыжеволосого худощавого молодого парня, как я впоследствии от него узнал, раньше он десять лет был членом секты кришнаитов.
Однажды на обходе заведующая спросила его:
"Ты больше не считаешь, что твоя мама -вампир?"
8.Михаил Макаровский-худощавый человек лет пятидесяти с плешью на голове, бывший алкоголик и наркоман.
Он рассказывал, как раньше нюхал кокаин, из-за чего, как я впоследствии узнал, он продал свою квартиру и стал бомжом...
Михаил рассказывал также, что одно время якобы серьезно занимался культуризмом.
Впоследствии некоторые пациенты рассказывали, что он якобы умеет закладывать ноги за голову, но я этого не видел.
У Михаила была астма и он постоянно пользовался ингалятором и разными таблетками, как мне впоследствии рассказывали, на них он "торчал".
Один пациент сказал ему: "Ты мне дал колесо теофедрина, а я вместо кайфа ходил целый день как ватный".
"Не все колеса настоящие, раз на раз не приходится"-ответил Миша.
Впоследствии ребята мне сказали, что он стучал врачам и персоналу, из-за чего, как говорили, его постоянно отпускали в отпуск.
Один из пациентов сказал про него-"Миша-скользкий, как угорь".
На груди у него была татуировка-крест.
Один пациент просил его рассказать, как правильно делать татуировку.
"Зачем тебе это нужно, это грехи молодости"-ответил Михаил.
Он был большой чистюля-по нескольку раз в день бегал в умывальник с полотенцем. Каждый день мыл не только ноги, но и тапочки.
Михаил мне тоже казался "нормальным", каких-либо особых странностей в его поведении я не наблюдал.
Однажды он сказал: "Что-то последнее время много дураков стало поступать,некоторые из них все время молчат".
Я подумал, что наверное речь идет обо мне...
На улице уже было холодно, но в отделении было тепло, так как топили нормально. Туалетной бумаги не было и я был вынужден разыскивать куски газеты, чтобы сходить в туалет.
Между Аркадием и Бабой-ягой был постоянный конфликт- Аркадий по ночам форточку открывал, а Баба-яга закрывал.
К нам в палату постоянно заглядывал пожилой мужчина, которого звали Анатолий Петрович.
Он сказал мне, что раньше якобы был директором автобазы. У него были проблемы с памятью и он постоянно путал палаты. Однажды он зашел к нам в палату и забрался в койку Михаила, из-за чего тот страшно ругался и обзывал Анатолия Петровича козлом.
По вторникам на обед давали сладкие булочки. Однажды Няма отобрал у Анатолия Петровича сладкую булочку, врачам стало об этом известно, Няму закололи и он почти все время спал пару дней подряд.
К нам в палату заходил больной Виталий Кузанов по прозвищу Кузя. Он все время хромал. Впоследствии я узнал, что врачи повредили ему нерв, когда делали укол, из-за чего он стал хромать.
Однажды он остановился напротив меня и ,смотря куда-то в пространство сказал: "Пидор ты гнойный, козел вонючий…".
Я сперва думал, что он говорит это мне, но потом я узнал, что у него периодически возникают галлюцинации, как у Васи и он разговаривает с каким-то демоном. Кто-то пошутил, что если в палату к нам положить еще и Кузю, то будет "стерео".
Временами он пристально, с выпученными глазами смотрел на телевизор и начинал с ним разговаривать, как с живым существом.
Впоследствии я узнал, что дома он однажды разбил телевизор...
Позже я узнал историю его жизни -это был очень несчастный человек.
В юности сидел в тюрьме на малолетке.
Потом попал в больницу имени Кащенко, был признан недееспособным.
Мать не могла стать его опекуном из-за старости. Потом она умерла.
В больнице он находился безвылазно уже 8 (!) лет, так как у него не было опекуна, хотя имеется собственная двухкомнатная квартира. В последствии опекунство над ним взяла его двоюродная сестра, которая стала проживать в его квартире, она периодически забирает его из больницы и примерно через месяц снова сюда отправляет. При мне он поступал на отделение около пяти раз.
Хорошо играет в шахматы, считает себя верующим, часто читает библию. Единственное, что ему мешает-это его галлюцинации, от которых он конечно хотел бы избавиться.
Я слышал, как один из пациентов рассказывал свою историю. Он говорил, что менты гнались за ним по пятам и друзья посоветовали ему закосить под психа-мол полежишь в больнице пару месяцев и все будет нормально. К сожалению эти пару месяцев растянулись на значительно более длинный срок.
Сперва я делал по десять кругов, потом по двадцать.
Все остальное время я почти все время лежал и внимательно наблюдал за происходящим.
Кормили очень плохо, так как я находился в состоянии сильного истощения, мне все время хотелось есть. Я жил от завтрака до обеда и от обеда до ужина.
По ночам я почти не спал, к тому же постоянно мешал свет, ярко горел ночник (дежурная лампочка).
Впоследствии его стали закрашивать.
Мне почему-то казалось, что все это происходит во сне, к реальности меня возвратил только приемник, по которому Дима Кривошеев слушал "Эльдо-радио".
Я стал слушал разговоры пациентов и внимательно наблюдал за происходящим.
Три человека-Дмитрий, Игорь
и Михаил казались мне совершенно нормальными людьми, я не разу не слышал, чтобы они несли какой-то бред и или вели себя неадекватно и я не мог понять, почему они находятся в психиатрической больнице.
К нам в палату часто заходил друг Дмитрия Кривошеева Сергей Соболев, ему было около пятидесяти лет, одет он был постоянно в спортивный костюм. Впоследствии я узнал, что он раньше был футболистом. Сергей тоже казался мне совершенно нормальным человеком.
ЧЕТВЕРТОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
Первое, что меня удивило, это то, что в больнице находится слишком много, по моим понятиям,
"нормальных" людей.
Раньше я представлял себе, что в дурдоме находятся пациенты, у которых на лице написано ,что они того .Здесь же я виде много, с моей точки зрения, вполне обычных человеческих лиц.
Впрочем, психиатр может объяснить вам, что все это видимость и эти люди находятся в состоянии лекарственной ремиссии (их состояние временно улучшилось под воздействием лекарственных препаратов).
"Конкретных дураков", по моим понятиям, было примерно процентов тридцать-среди них попадались слабоумные (олигофрены)-в основном совершенно безобидные создания или больные, которые несли всякий бред (шизофреники).
Я вспоминал, что когда-то в восьмидесятых годах посещал лекции по аутогенной тренировке, на которых психотерапевт Петр Григорьевич Зорин говорил, что "нормальных" людей в природе не существуют, а если они и есть-это неприметные, серые и бесцветные личности (по другой версии-нормальных людей нет, а если они и есть, то это роботы).
В шесть часов, когда большинство из пациентов еще спали, начиналась уборка отделения. Вообще она проводилась несколько раз в день - в шесть часов утра, после завтрака ,после обеда (столовая) и после ужина перед сдачей смены.
Официально подъем был в семь часов утра, но спать можно было до завтрака и даже дольше (на прием таблеток все равно поднимут).
Сразу после подъема дежурная медсестра разносила в пакетике таблетки.
Мне давали по две таблетки, которые я прятал за щеку и затем выплевывал в туалет.
Мне было страшно от того, что я попал в психиатрическую больницу и я боялся почему-то того, что мне будут давать лекарства, которые превратят меня в дурака!
И тогда, думал я, мне никогда будет не выписаться из этого заведения!
Впоследствии я узнал, что таблетки, которые мне давали по утрам, являются "соматикой" (для тела), вероятно мне давали их для улучшения работы сердца, так как кардиограмма показала, что у меня миокардодистрофия.
А таблетки "от головы" или нейролептики (по-латински означает "облегчение нервов") раздавали 4 раза в день: после завтрака, обеда, ужина и в примерно в 21 час.
Медсестра подъезжала с тележкой с лекарствами к выходу из отделения в процедурную, открывала дверь, раздавалась команда персонала, к двери выстраивалась очередь.
Если кто-то не подошел, его громко вызывали по фамилии, если он не отзывался, персонал или его помощники из пациентов приводили нерадивого больного(как правило спящего).
Мне давали пирацетам в капсулах-ноотропное средство для улучшения работы головного мозга.
Я его принимал, так как считал, что это хорошее лекарство, оно мне помогло, когда я лечился в больнице имени Боткина.
Около восьми часов производилась смена персонала, перед которой производился пересчет больных ( а вдруг кто-то убежал!).
Медицинский персонал состоял из санитаров (большинство из которых составляли женщины, тогда на отделении было двое мужчин) и медсестер (было двое медбратьев). Смена производилась в 8.00 и 20.00.
Завтрак был около девяти часов утра. О приближении завтрака, обеда и ужина мы узнавали по звуку мотора машины-старенького ЗИЛа, который развозил пищу из кухни по отделениям (как впоследствии шутил один пациент-"силос привезли!").
Через некоторое время раздавалась команда "первая смена-к столу!", которую произносил кто-то из персонала громким голосом.
На завтрак давали кашу (иногда макароны),кусочек булки, кусочек масла, через день давали яйцо. Давали чай, который был частенько без сахара, иногда в нем чувствовался привкус жженого сахара.
Очень редко на завтрак давали выпить кружку молока. Ели в две смены.
После завтрака был прием лекарств, о чем тоже следовала громкая команда персонала.
Один из санитаров, Николай Васильевич, бывший моряк, говорил: "лекарства принимать, колеса дают!".
Затем следовала выдача сигарет, которые присылали родственники. Сигареты выдавали по четыре штуки три раза в день: после завтрака, обеда и примерно в 21.30.
Курить разрешалось в туалете или в умывальнике.
Сигареты были большим дефицитом, страждущие постоянно пытались стрельнуть или просили оставить покурить. Некоторые собирали бычки.
После раздачи сигарет следовала уборка отделения, которую делали почти всегда пациенты, некоторые больные работали на улице (с сестрой-хозяйкой или у завхоза) или в лечебно-трудовых мастерских ( клеили коробки).
Работа была делом добровольным, считалось, что труд входит в лечебный процесс (так называемая "трудотерапия").
За работу персонал выдавал сигареты.
Примерно после одиннадцати часов начинался обход врачей.
На обходе как правило присутствовали : заведующая отделением Антонина Николаевна Говорухина, врачи Евгений Евгеньевич и Тамара Семеновна Кузина и дежурная медсестра.
Примерно в 14.00 был обед.
Кто-то из медперсонала или из числа помощников из пациентов разливали из ведра суп.
По понедельникам обычно давали гороховый суп, по вторникам рассольник, по средам борщ и по пятницам суп из рыбных консервов, который почему-то называли "могила".
Каждому выдавали по кусочку черного хлеба.
Супы были довольно вкусными, только давали очень маленькие порции.
На второе как правило давали кашу c добавлением кусочков мяса или тушеные овощи.
По средам обычно к гарниру добавляли мясную котлету.
Салатов не давали вообще.
Очень редко давали один помидор, огурец или яблоко.
На третье был компот или суррогатный кофе, иногда давали сок.
Во вторую смену можно было отхватить добавку, которую давали в первую очередь тем, кто работает (помогает персоналу).
После еды протирали столы и ставили их и стулья пирамидой около стенки.
После обеда был снова прием лекарств, выдача сигарет и тихий час.
Примерно в 16.30 была выдача передач, которые присылали родственники.
Примерно в 18.00 был ужин.
На ужин давали какую-нибудь кашу (обычно раз в неделю-перловую),макароны, тушеные овощи, иногда запеканку.
Обычно раз в неделю давали рыбную котлету, которая иногда отдавала душком, впоследствии у меня два раза из-за этого было расстройство пищеварения.
Каждому выдавали по куску булки и кружку чаю.
После ужина был еще один прием лекарств,
затем следовало свободное время, в 21.00 следовал еще один прием лекарств, потом всем выдавали кружку компота или киселя, пациенты, находящиеся на диете получали дополнительное питание.
Затем была выдача сигарет и в 22.00 был отбой.
Отделение состояло из 6 палат: надзорная палата или надзорка (палата №5), где находились больные в тяжелом состоянии и около которой стояли два кресла, на которых сидели санитары и наблюдали за палатой и еще пять палат для больных с улучшенным состоянием здоровья, которые не нуждаются в специальном наблюдении.
По мере выздоровления пациенты переводились из надзорной палаты в другие.
Из надзорной палаты разрешалось ходить только по малому коридору и в туалет.
Один из пациентов в шутку называл надзорную палату "тигрятником".
На отделении находилось также "три кабинета"-туалет, умывальник и ванная комната.
В туалете было четыре очка, разделенных металлическими перегородками.
В умывальнике было четыре раковины, он одновременно являлся курительной комнатой-для этой цели там стояли скамейки.
В умывальнике и туалете имелся вентилятор.
В ванной комнате находились шкаф и ящик с бельем и ванная, в которой полоскали белье, а также отмывали больных с недержанием мочи или кала, которые практически всегда были на отделении.
Здесь также брили пациентов.
Свободного выхода для подавляющего числа пациентов не было, на окнах были решетки,
входные двери закрывались на ключ (квадрат).
На отделении были запрещены колющие и режущие предметы: ножи, ножницы, иголки, вилки, лезвия и т.п.
Столы и стулья в столовой были пластмассовые. Посуда была железная, ели только ложками, за возвратом которых на кухню тщательно следили.
У надзорной палаты входной двери не было. В других палатах была входная дверь, но на каждой из них было смотровое окно.
Один из пациентов сказал мне, что раньше дверей вообще не было.В каждой палате имелась лампочка дежурного освещения, которая включалась по ночам.
Пол в коридоре, туалете, умывальнике, ванной, столовой и комнате отдыха были выложен коричневой плиткой.
Стены в коридоре и столовой были выложены белой плиткой.
Пол в палатах был выложен линолеумом, там, кроме надзорной палаты, стояли прикроватные тумбочки.
Баня была один раз в десять дней, после бани больной был обязан постричь ногти, за этим тщательно смотрели санитары и медсестры.
Можно было носить собственную одежду, у кого ее не было, носили больничную одежду, которую меняли после бани.
В столовой стоял телевизор, с разрешения лечащего врача разрешалось иметь при себе приемник или плейер.
Иметь при себе мобильный телефон запрещалось.
Кипятильники были запрещены, персонал несколько раз в день выносил для желающих чайник.
Два раза в неделю, если вам разрешил врач, можно было заниматься на спортивных тренажерах, которые находились в другом здании (санаторный корпус).
Два раза в неделю-в понедельник и пятницу было бритье. Оно производилось в ванной комнате. Можно было побриться самому, тогда тебе выдавали свой личный станок или станок общего пользования-личная гигиена никого при этом не волновала.
У некоторых пациентов имелась электробритва, которую им выдавали во время бритья, но это была большая редкость.
Если ты не можешь (или не хочешь) бриться сам-тебя побреют. Когда я поступил в больницу, пациентов брил Александр-молодой человек более 30 лет, весь в наколках. Он находился на принудительном лечении. Персонал расплачивался с ним сигаретами (которые являлись в этом заведении основной валютой).
Впрочем, брил он достаточно аккуратно.
Когда Александра выписали, брить пациентов стал его друг Сергей, у которого на тыльной стороне ладони была татуировка-тюремная решетка.
Пациенты были представлены всеми возрастами старше восемнадцати лет (несовершеннолетние находятся в детской психиатрической больнице).
Для пациентов старше шестидесяти лет в больнице имени Кащенко выделено отдельное первое отделение, но когда там не хватает мест или карантин, их распределяют по другим отделениям, поэтому попадались они и у нас.
На отделении постоянно находились примерно 70 человек, в надзорной палате лежало примерно 25 человек, в остальных палатах лежало примерно по 12 человек (только в палате №6 лежало всего пять человек).
Когда я поступил в больницу, две койки стояли в коридоре, так как не хватало мест.
Рядом с шестой палатой находилась комната отдыха, там стояли кресла, здесь находились шахматы.
Ребята мне рассказывали, что раньше в комнате отдыха стоял телевизор и музыкальный центр и шестая палата считалась "элитной".
Заведующую четвертым отделение звали Антонина Николаевна Говорухина. Это была пожилая рыжеволосая женщина невысокого роста, как впоследствии я узнал, она более сорока лет работала психиатром.
Ко мне подходил мой лечащий врач Ершов Евгений Евгеньевич. В его руках была черная тетрадь, он задавал мне разные вопросы.
"Я слышал что вы раньше занимались йогой, зачем вы это делали?"- спросил меня Евгений Евгеньевич.
"Я занимался для улучшения здоровья"- ответил я.
"А медитацией вы не занимались?"- спросил Евгений Евгеньевич.
"Нет"- ответил я.
Впоследствии один психотерапевт из больницы имени Кащенко сказал мне:
"Ни в коем случае не говорите психиатру про медитацию, потому что он может поставить вам диагноз шизофрения".
"Я раньше работал на наркологическом отделении, сколько вы пьете?" -спросил Евгений Евгеньевич.
"Я пью немного, пару рюмок вина или коньяка"- ответил я.
"Правда ли, то что ваши родители умерли и у вас есть маленькая дочь?" спросил Евгений Евгеньевич.
"Правда"- ответил я.
Как я впоследствии узнал, любимый вопросы у психиатров является "какое сегодня число?" и "где ты находишься", их обычно всегда задают при поступлении в больницу.
Иногда, особенно ночью, по стенке и по полу ползали тараканы. Как мне впоследствии рассказал рабочий по кухне, когда он приходил утром на смену и включал свет, они разбегались, их было очень много.
Однажды к нам в палату зашла санитарка Зоя Евгеньевна (которая впоследствии стала работать на кухне) и увидев таракана, ползущего по стене сказала: "И вы его до сих пор еще не съели?" 
Меня осмотрел невропатолог, пожилой мужчина.
Он спросил, был ли раньше у меня такой голос.
Я ответил, что раньше я немного картавил, но такого странного голоса у меня не было никогда!
КОНФЕРЕНЦИЯ
Через неделю после осмотра профессором была конференция.
Медсестра Марина Александровна Мальцева подвела меня к сестре хозяйке Венере Сергеевне и сказала, указав на меня: "надо его как следует одеть, так как он будет выступать перед всеми врачами".
Мне выдали джинсы, свитер, я надел телогрейку и шапку и в сопровождении санитара Николая Васильевича Лебедева отправился в главное здание больницы. Я шел уже самостоятельно, только немного покачивался.
"Что-то тебя сегодня штормит"- сказал мне Николай Васильевич.
Только, когда навстречу нам ехала машина, Николай Васильевич брал меня за руку.
Мы вошли в главное здание больницы и сели около двери, на которой было написано:
"конференц-зал". Рядом находилась касса, в которой люди получали деньги. Мы довольно долго сидели, затем меня пригласили войти в зал, который был битком заполнен какими- то людьми, наверное, врачами. Среди них я узнал своего лечащего врача и невропатолога.
За столом сидел профессор Виктор Ксенофонтович Смирнов. Он пригласил меня сесть рядом с ним. На этот раз он был настроен доброжелательно. На столе лежала моя история болезни.
Как вы себя чувствуете, Кирилл Олегович?- вежливо спросил профессор.
"Сейчас чувствую себя лучше"- ответил я.
"Говорят, что вы совсем не можете ходить"- сказал профессор.
Я сказал, что сейчас шел самостоятельно.
"А мне сказали, что вас двое людей под руки вели"- почему то сказал профессор.
"Правда ли то, что у вас никогда не было бреда, за исключением случая, когда вы были доставлены в больницу имени Боткина в состоянии высокой температуры и не могли себя вспомнить?"-спросил профессор.
"Да"-ответил я.
"Какая сейчас перед вами стоит главная задача?"- спросил профессор.
"Научиться ходить и говорить нормально"- ответил я.
" Ваша профессия электромонтажник? "- спросил профессор.
"Водитель автобуса"- ответил я.
" Ну, не может быть "- почему-то покачал головой профессор.
Он спросил меня, служил ли я в армии и где, также спросил про бывшую жену и дочку и я соврал ему, сказав, что я собираюсь восстановить отношения с бывшей женой, что снова ее якобы люблю.
"Может вы просто хотите, чтобы она сварила вам тарелку супа?"- сказал профессор.
"Правда ли то, что вы пытались убежать из больницы имени Боткина?"- спросил профессор.
"Такого никогда не было"- ответил.
"Какая у вас последняя прочитанная книга, просмотренная телепередача?"- спросил профессор.
"Сейчас я книг не читаю и телевизор не смотрю, так как глаза быстро устают"-ответил я.
"А чему вас научил опыт пребывания в больницах имени Боткина и имени Кащенко, вы извините, что может быть такой странный вопрос я вам задаю"- спросил профессор.
"Состраданию к больным людям"- ответил я.
Последние слова его были: "Круглов, признайтесь, что теперь вы- инвалид".
"Возможно"- ответил я.
Кого-то может поразить жестокость этого вопроса. Возможно, он задал его для того, чтобы проверить мою адекватность, насколько я правильно осознаю своё состояние.
Затем профессор обратился к залу и сказал: "Задавайте ему вопросы".
Последовало гробовое молчание, потом вскочил мой лечащий врач и задал мне какой-то вопрос, содержание которого я сейчас не помню.
Затем меня отвели обратно в отделение, джинсы сняли, свитер оставили. Через некоторое время меня отвели в процедурную и медсестра сделала укол в вену, сразу после этого медбрат Алексей Михайлович сделал мне укол ягодицу.
После этого начался обед и одновременно начался обход врачей. Меня почему-то начало трясти, ложка выскакивала у меня из рук. Ко мне подошла заведующая четвертым отделением Антонина Николаевна и спросила: "Как вам результаты конференции? Теперь мы делаем вам уколы общеукрепляющие".
Я с большим трудом доел, потом отправился в палату.
Медсестра Марина Александровна сказала мне: "Иди осторожно" и попросила пациента Николая Левицкого помочь мне дойти.
"Он и так прекрасно ходит"- сказал Николай.
Я с трудом добрался до палаты, лег и пожаловался на то, что у меня дурная голова.
"Как ты здесь оказался?"- спросил мой сосед по палате Игорь.
"Меня укусил клещ"- ответил я.
"И у тебя из за этого поехала крыша?"-спросил Игорь.
"Нет"- ответил я.
"Тогда какое это отношение имеет к психиатрии?"- спросил Игорь.
Я и сам этого не знал.
"Где ты живешь?"- спросил Игорь.
В Пушкине- ответил я. Я тоже из Пушкина,
ну теперь ты мой друг- сказал он мне.
ПОСЛЕ КОНФЕРЕНЦИИ
После укола я три дня лежал ничего не ел. Когда я встал и решил продолжить нормальную жизнь, я обнаружил что у меня украли тапочки.
Я подошел к двери в конце коридора, где находится сестра-хозяйка и стал стучать в дверь.
"Чего ты стучишь!"- с раздражением спросил меня санитар Николай Васильевич.
"У меня украли тапочки"- ответил я.
"Нечего е…м щелкать"- сухо ответил мне Николай Васильевич.
Потом я дождался сестру-хозяйку Венеру Сергеевну и сказал ей, что у меня украли тапочки.
"Ничего не могу поделать, тапочки у нас большой дефицит"- сказала Венера Сергеевна.
В коридор вошел мой лечащий врач Евгений Евгеньевич. Я сказал ему: "Евгений Евгеньевич, у меня украли тапочки".
Евгений Евгеньевич покачал головой и спросил у моего глухонемого соседа по палате : «Няма, кто украл тапки у Кирилла Олеговича?»- как будто Няма мог его слышать...
«Обратитесь к сестре хозяйке»- сказал мне Евгений Евгеньевич.
Начался завтрак, я дошел до столовой в носках, после завтрака в нашу палату вошла сестра-хозяйка и швырнула мне другие тапочки.
Большую часть времени я все время лежал и молчал, но внимательно слушал и наблюдал за происходящим.
Три раза в день- после завтрака обеда и ужина я тренировался: учился ходить- делал сперва десять, потом двадцать кругов по коридору отделения. С каждым днем у меня получалось все лучше и лучше.
Мною двигало отвращение и ужас-я решил, что должен как-то попытаться вырваться из этого заведения.
Меня навестила бывшая жена Татьяна Анатольевна. Она мне привезла небольшую передачу, которую я с аппетитом съел.
"Ты сам виноват что здесь оказался, нечего было фардыбачить в больнице имени Семашко"- сказала Татьяна Анатольевна.
"А что я такое делал?"- спросил я.
Ты выдергивал капельницы у других пациентов- сказала она.
Такого не может быть- ответил я. Я помню что один раз увидев, что лекарство закончилось, выдернул у себя иголку из вены и медсестра меня за это ругала.
"Так оно и было"- ответила Татьяна Анатольевна.
Но ведь это не могло быть поводом для госпитализации в психиатрическую больницу.
"Ты должен везти себя спокойно, ни в коем случае не говорить, что хочешь работать"- сказала Татьяна Анатольевна.
Она также сказала мне, что у меня якобы начался отек мозга, чего на самом деле не было.
Свидание проходило в коридоре у процедурной, медсестры внимательно слушали, о чем мы беседуем.
Во время свидания я видел, как из кухни вышла женщина с большим тюком за плечами.
Я чувствовал себя беспомощным, как ребенок, будто я заново родился и вынужден был учиться ходить, говорить и выполнять простые человеческие действия.
У одного из пациентов обнаружили вши и нас одно время каждый день проверяли на педикулез в столовой.
Медсестра внимательно при помощи лампы проверяла волосы на голове, на лобку и в подмышках, а также одежду.
Каждый день я усиленно тренировался ходить, вскоре я стал очень быстро ходить по коридору, вызывая удивление у пациентов и персонала.
Один из больных дал мне прозвище "лыжник".
Моя бывшая жена еще два раза навестила меня в больнице, я просил ее, чтобы она забрала меня домой.
На одном из обходов Евгений Евгеньевич сказал мне: "Продемонстрируйте, как вы умеете ходить".
После просмотра он сказал: " Дело идет к выписке, конечно не завтра, но скоро ".
Однажды я пытался начать заниматься гимнастикой, но с трудом смог выполнить несколько упражнений, опираясь на спинку кровати.
Михаил Макаровский, посмотрев на меня, сказал: "Прикол: это боевая разминка каратэ, сейчас Круглов встанет и даст нам всем п...ы"
Вскоре Антонина Николаевна подошла ко мне и сказала: “Вы знаете свою судьбу? Вас выпишут в пятницу и отвезут на машине домой, за вами приедет бывшая жена”.
Через пару дней мне стало плохо, все тело словно онемело. На обходе я ничего не сказал, сам я думал о том, как меня выпишут в таком состоянии. Потом не выдержал, подошел к медсестре Людмиле Владимировне и сказал: “сделайте чего-нибудь, мне плохо”.
"Мы же тебя вылечили"- сказала Людмила Владимировна.
Мне померили давление, оно оказалось пониженным, мне сделали укол кардиомина и мне постепенно стало легче.
ВЫПИСКА
Наступило 29 октября 2004 года. Около девяти часов утра я слышу, как медсестра Людмила Михайловна Лазарева выкрикивает мою фамилию.
Я довольно быстро прибежал, а она сухо говорит мне: "спишь как динозавр .
Собирайся, в девять часов должна приехать машина!".
Меня отвели в коридор у процедурной, выдали мне мои вещи- вонючий полусгнивший спортивный костюм, маленькие тапочки и какое-то полотенце. Как я позднее узнал, вещи лежат на складе, который постоянно заливает вода. Медсестра Марина принесла мне носки и тапочки побольше.
Я встретил Антонину Николаевну.
"Ну что, готовы к отправке?" -спросила она меня.
"Готов"- бодро ответил я.
Медсестра Марина Александровна попросила меня посидеть в столовой.
Там уже все сидели в ожидании завтрака.
"Что, решили покормить перед отправкой"-с сочувствием сказала мне санитарка Ольга Павловна.
Но завтрака я не дождался.
На отделение вошла медсестра Лазарева и сказала мне,что машина приехала.
Я вышел на улицу в сопровождении медсестры Марины Александровны Мальцевой.
На улице стоял легкий морозец, а я был в полусгнившем спортивном костюме и в тапочках, когда я садился в машину, я помахал медсестре Марине рукой и сказал до свидания. Она тоже сказала мне до свидания, в этот момент на ее глазах почему-то были слезы, наверное ей было меня просто жалко.
Слова оказались пророческими, свидание состоялось...
В машине сидело еще четыре человека, все были в куртках, правда в машине было тепло, так как водитель включал печку. Сопровождающий, полный мужчина в очках, узнав что я еду в Пушкин, сказал, чтобы я показал дорогу.
“Бабка тоже едет в Пушкин, но ничего объяснить не может, ну дура, что поделаешь!”-добавил он.
Сопровождающий предложил находящимся в машине почитать Новый Завет, но все отказались, а один молодой парень сказал: «я мусульманин».
Парень закурил и сопровождающий сказал ему : «мусульмане не курят».
По дороге водитель посадил в машину какую-то женщину и ребенка в очках, видимо это были его жена и сын.
Мы поехали через Павловск, довезли бабку, потом повезли меня, я немного запутался, показывая дорогу, так как стекла были заледеневшими и мне было плохо видно.
Сопровождающий разозлился и сказал: “нормальный, а не можешь показать нам дорогу!”.
Он остановил машину на вокзале и со злостью в голосе сказал мне: "выходи!". До дома около двух километров, я в тапочках, гнилом спортивном костюме... Повезло, что водитель, не говоря ни слова, поехал дальше. Я попросил меня высадить на Железнодорожной улице, недалеко от моего дома.
Когда я выходил из машины, сопровождающий с раздражением спросил меня: “А где спасибо ”.
"Спасибо"- ответил я.
Я был так счастлив, что вырвался из этого ада, что мне было на все другое наплевать...
Я был твердо уверен, то больше туда никогда не попаду. Увы, я жестоко заблуждался...
Я доковылял до дома в тапочках, позвонил, дома никого не было.
Тогда я позвонил соседке Наталье Ионовне Лукиной из квартиры №8, она пустила меня к себе домой.
У нее дома жила парализованная сестра, за которой она ухаживала.
Наталья Ионовна напоила меня чаем с бутербродами, вскоре пришла моя бывшая жена и пустила меня домой.
 СНОВА ДОМА
|
