Я по своей наивности до последнего был уверен, что у меня все будет нормально, о чем я сказал на беседе с лечащим врачом Евгением Евгеньевичем Ершовым в ординаторской после моего возвращения из шестой психиатрической больницы.
Я ему сказал,что хочу снять с себя инвалидность.
Ершов сказал мне, что надо дождаться решения суда, который должен состояться примерно через месяц после экспертизы и до него "никаких телодвижений он делать не будет".
О том, что у меня все нормально я также сказал своему другу Дмитрию Кривошееву, которому также вскоре предстояла такая же экспертиза в шестой больнице.
Однако мой друг Павел Лихачев развеял мое радужное настроение.Он намекнул мне об этом,когда приехал ко мне на свидание.Как я впоследствии от него я узнал, врачи сказали ему, что результат экспертизы может быть совсем не тот, который мы ожидаем.
Впоследствии, много времени спустя, я ознакомился с содержанием своей медицинской карты.В ней при переводе из шестой психиатрической больницы в больницу имени Кащенко мне был поставлен диагноз "органическая деменция" (приобретенное слабоумие).
Поэтому у меня не вызывает сомнений тот факт,что мои врачи прекрасно знали,что меня должно ожидать...
Меня снова положили в надзорную палату.
Там появился новый пациент- молодой олигофрен Григорий Козырь.
Периодически он кусал себя за руку и бился головой об стенку.Иногда это происходило ночью,из-за чего народ в надзорной палате не мог заснуть.
Впрочем вскоре меня перевели в палату номер три.
С экспертизы приехал мой друг Дмитрий Кривошеев.Он был в хорошем настроении,был уверен,что его скоро выпишут,сказал мне,что в больнице специально занимался уборкой,чтобы показать,что он трудоспособен,хорошо прошел психолога,на комиссии даже его спросили,чем он будет заниматься после выписки (оказывается,они всем этот вопрос любят задавать).
Он уже начал мечтать о своей новой жизни на свободе.
Я ему позавидовал,хотя как оказалось,напрасно.Впоследствии его возили на суд в Гатчину вместе с его лечащим врачом Ершовым,который на суде сказал,что больница имени Кащенко считает его дееспособным,на что судья ответила,что у них есть экспертиза,в которой написано: "целесообразно оставить недееспособным".
На этом судебное заседание завершилось (!) и
в итоге суд оставил его недееспособным.
Ершов после суда предложил ему пройти повторную экспертизу,но он отказался,сказав,что результат будет тот же и вначале решил ехать на проживание в психо-неврологический интернат,но затем передумал,узнав,какие там условия проживания и решил остаться "жить" в больнице.
Я ожидал, что скоро меня, вероятно,тоже лишат дееспособности. Прошел месяц, полтора, а решения суда все не было...
На очередном свидании мой друг Павел Лихачев сказал мне, что был в суде и выяснил, что заседание суда назначено на 20 декабря 2005 года. Он сказал мне, что постарается присутствовать на суде и в случае лишения меня дееспособности постарается взять надо мной опекунство.
Меня бесила одна мысль о том,что у меня будет какой опекун,которых мне на хрен не был нужен...
Я старался надеяться на лучшее, но готовился к худшему. Чувство неопределенности вызывало у меня сильное раздражение.
Как я впоследствии я узнал, экспертиза признала меня полным дураком и рекомендовала признать меня недееспособным и все так и было бы, если бы не счастливый случай(а может и не случай?).
Однажды Павел Лихачев обнаружил в своем почтовом ящике бумагу с рекламой группы "Онегин", которая занимается правовым обеспечением медицинской деятельности.
Бумагу он куда-то забросил,но после того,как врачи намекнули на возможный негативный исход,он с трудом ее все-таки нашёл.
Без особой надежды Павел позвонил по указанному в бумаге телефону.
Мужчина, который с ним беседовал, выслушав мою историю, сказал: "Я займусь этим делом".
Так у меня появился адвокат Дмитрий Геннадьевич Бартенев.
На свидании со мной Павел сказал мне, что нашел мне адвоката и вскоре он приедет в больницу и будет со мной беседовать.
Он дал мне блокнот, котором были записаны имя,фамилия и отчество адвоката.
Павел добавил,что в эти места не любят никого пускать,могут сказать,что я сам не хочу никого видеть,но адвокат с течением времени все равно к тебе пробьется.
Впоследствии он сказал мне:" Видел бы ты свое лицо,когда я тебе сказал,что у тебя будет адвокат!"
Я действительно до последнего момента не верил в это.
Я не мог представить себе,что кто-то поедет в эту тмутаракань.
В этот день на обходе врачей я сказал Евгению Евгеньевичу,что ко мне приедет адвокат.
"Зачем тебе нужен адвокат,больница и так считает тебя дееспособным"- почему-то сказал Ершов.
"Если приедет, там посмотрим,будем преодолевать трудности по мере их появления"-добавил он.
Через три дня после свидания с Павлом меня вызвали в комнату свиданий и я познакомился со своим будущим адвокатом.
Дмитрий Геннадьевич подробно объяснил мне, что такое недееспособность и сказал мне, что моя бывшая жена хочет выселить меня из квартиры и отправить на проживание в психоневрологический интернат.
Он сказал мне ,что главная задача- добиться моего присутствия на суде. Он беседовал с врачами и его очень удивило, что врачи считают меня дееспособным.
Дмитрий Геннадьевич оставил мне свою визитку, на которой был указан номер его телефона.
Вскоре после беседы с адвокатом меня на беседу мой лечащий врач Евгений Евгеньевич Ершов.
"Как ты считаешь, для чего тебя я вызвал?"-спросил меня Ершов.
«"Наверное потому, что приехал адвокат"-ответил я.
"Правильно мыслишь.И какие пробемы вы с ним обсуждали-глобальные или личные?"-спросил Ершов.
"Личные"-ответил я.
"Мы бы могли найти тысячу причин, чтобы к тебе его не пустить"- сказал зачем-то (!)мне Ершов.
"Хочешь присутствовать на суде- будешь присутствовать, но... ты должен признать на суде, что у тебя есть серьёзное психическое заболевание"-добавил он.
"Никаких психических заболеваний у себя я не чувствую"-возразил я.
"Не спорьте с доктором, вы перенесли тяжелое заболевание, которое не могло остаться без последствий"-сказал мне Ершов.
"Назовите пожалуйста мой диагноз"-сказал я.
"Органическое заболевание головного мозга тебя устроит..."-сказал Ершов.
Я снова стал возражать и он сказал мне : "Ты возбужден, если ты в таком состоянии будешь на суде, то результат будет отрицательным."
"И что я состою на психическом учете?"-спросил я.
"Еще бы, ты ведь столько времени у нас находишся!"-сказал мне Ершов.
Он не захотел со мной больше разговаривать и сказал мне : "Иди с богом".
В тот день я долго не мог заснуть,ворочался с боку на бок.Я был уверен,что у меня неврологическое расстройство и никаких психических заболеваний я у себя не чувствовал и до последнего момента не терял надежды вернуться на свою прежнюю работу в автобусный парк.
Теперь эта надежда практически рухнула.
Впоследствии через несколько дней на обходе врачей я сказал Ершову, что хочу с ним побеседовать.
"В субботу я буду дежурить по больнице, ты меня поймаешь и мы побеседуем с тобой в ординаторской"-сказал мне Ершов.
Я так и сделал и вечером в ординаторской 4 отделения состоялась наша беседа.
Я просил его пятнадцать минут времени,но беседа продлилась более часа.
Я сказал ему,что удивлен решением экспертизы,так как нормально себя вел и хорошо прошел психолога.
Он выразил сожаление,что не смог поговорить со мной перед отправкой на экспертизу,так как был в этот момент в отпуске.
Он добавил также,что на моем месте он сделал бы все,чтобы его признали дееспособным.
Я сказал,что возможно результат экспертизы был бы другой,если бы ее проводил другой эксперт -мужчина.
Я имел ввиду второго эксперта на 7 отделении Валерия Витальевича Фаддеева.К сожалению,я глубоко заблуждался.Впоследствии мне с этим Фаддеевым еще предстояло встретиться.
"Против утверждений экспертов я возражать не буду,психиатрический мир достаточно узок и все мы друг друга достаточно хорошо знаем"-сказал Ершов.
Он похвастался мне, что моего адвоката Дмитрия Геннадьевича Бартенева он знает уже давно и раньше они были противниками и мой адвокат был якобы проигравшей стороной, потому что он (Ершов) представлял интересы больницы. И теперь впервые они союзники.
Он сказал,что главный врач шестой психиатрической больницы Гурина является ученицей профессора Смирнова.
"Вы знаете, вы так долго у нас находитесь,потому что ваша бывшая жена дошла до администрации города Пушкина" -сказал мне Ершов.
Я спросил его : "Евгений Евгеньевич, вы сказали, что у меня психическое заболевание, назовите пожалуйста его симптомы ".
"Ну,у тебя нет ничего серьезного, с этим можно нормально жить и работать.
Просто в следствии перенесения тобой клещевого энцефалита у тебя несколько снижены показатели памяти и мышления"-сказал мне Ершов.
Тогда я сказал ему: "Назовите страну и я вам назову столицу".
«Мадагаскар»-сказал Ершов.
«Антананариву»-ответил я.
«Совершенно верно»-с удивлением сказал Ершов.
«Индонезия»-сказал он.
«Джакарта»-ответил я.
Он назвал еще несколько стран и я называл их столицы.
"Хорошо, ставим вопрос по другому, скажи, что ты ел сегодня на завтрак"-спросил меня Ершов.
"Я ел кашу, название которой я не знаю"-ответил я (это было действительно так).
Ершов попросил меня выполнить в уме сложение двух трехзначных чисел и не успел я выполнить его задание,как он сказал мне: "Вот видите,а я уже знаю ответ."
Я попросил его разрешить мне позвонить моей бывшей жене по телефону,но он ответил мне категорическим отказом.
Тогда я передал ему записку,заранее мною приготовленную и попросил позвонить его моей бывшей жене от моего имени.
Записку он прочитал и сказал,что звонить не будет,но я могу написать ей письмо.
Я вернулся после нашей беседы в палату и написал письмо,которое я в этот же день ему отдал.Впоследствии он похвалили меня за письмо,оно было отправлено,а ксерокопия его была приклеена в медицинскую карту.
Впоследствии у ее подруги Заиры Абашвили я узнал,что мое письмо она получила и его она ей читала,правда результата никакого от него естественно не было.
Через некоторое время меня вызвали в ординаторскую и я беседовал с женщиной, которая сказала мне, что она из Пушкинского суда и занимается делами недееспособных. Ее звали Надежда Алексеевна Горцева. Она привезла с собой текст экспертизы и я узнал, что экспертиза признала меня недееспособным.
Она сказала, что решает вопрос о назначении опекуна и спросила, есть ли у меня родственники.
Я ответил, что у меня никого нет, кроме больной несовершеннолетней дочери.
«Тогда я вам не завидую»-сказала мне она.
"Второй экспертизы не будет?"-спросил Антонину Николаевну Ершов.
"При улучшении состояния возможно повторная экспертиза"-ответила Антонина Николаевна.
"Через какое время ее можно пройти?"-спросил я.
"Надо набраться терпения"-сказала Антонина Николаевна...
Надежда Алексеевна сказала, что вопрос о том, буду ли на суде присутствовать я и мой лечащий врач пока не решен и все зависит от судьи Петровой.
Она добавила,что Пасечник вытаскивает на суд свидетелей: маляра,которая якобы видела,как я пытался ее душить,а также свою подругу Абашвили.
Я рассказал,как было на самом деле: я возвращался домой (вроде бы из поликлиники),
зашел в подъезд и стал подниматься по лестнице на второй этаж,где находится моя квартира.
В этот момент какая-то пенсионерка делала ремонт в подъезде.
На лестничную площадку вышла Пасечник и стала на меня орать и обзывать.
Я спокойно подошел к двери и отстранил ее рукой,так как она загораживала мне проход.
В этот момент она заорала. Затем я зашел в квартиру и закрыл дверь.Больше ничего не было.
"Я слышала,как она орёт"-сказала Надежда Алексеевна...
Вскоре Евгений Евгеньевич сказал мне, что получил повестки на себя и на меня и 20 декабря мы поедем на суд.
Однако 20 декабря Евгений Евгеньевич сказал мне, что мы никуда не едем, так как суд переносится, как я впоследствии узнал, на 6 февраля 2006 года.
Позже я узнал,что суд был перенесён по ходатайству моего адвоката.
Я продолжал заниматься хатха-йогой.
Это было почти единственным,что спасало меня от мрачной действительности.
Сперва я занимался на линолиуме в палате,затем стал заниматься в комнате отдлыха на каменном полу.
Позже я перебазировался в столовую,где тоже продолжал заниматься на каменном полу.
Когда на улице стояли тридцатиградусные морозы,я продолжал заниматься на полу.
Одна медсестра посоветовала мне прекратить занятия,сказав что я заболею (простужусь или застужу чего-нибудь).
Другая медсестра,Нина Алексеевна Мальцева,сказала,указав на меня-"этот не заболеет".
Так он и было-у меня не было даже насморка.
Я выполнял комплекс из разных поз (асан) и несколько дыхательных упражнений.
По утрам я занимался ушу.
Я также играл со всеми в шахматы и шашки.
Заведующая Антонина Николаевна не только не запрещала мне заниматься йогой,но даже хвалила меня за это.
После Нового года мой адвокат Дмитрий Геннадьевич еще раз навестил меня в больнице.
Он сказал мне, что беседовал с судьей, она по его мнению молодая и современная женщина и может быть у нас что-то получится.
Он сказал, что попросил Евгения Евгеньевича дать показания в защиту моей дееспособности и что Павел Лихачев тоже выступит на суде, как свидетель.
ДАЛЕЕ:  СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС
|
